TENSTAR

Святая сестра шла дальше, что-то еще говоря, вероятно, думала, что Минако следует за ней. Однако принцесса замедлила шаг и вовсе замерла на месте, не в силах поверить своим ушам, не в силах понять сердцем. Она сказала, что Он умер Пальцы и колени Мины задрожали, она перестала дышать, и лишь жгучие слезы выступили на глазах. Чувство было такое, что ее лишили самого дорогого, что она осталась одна на свете. У нее отобрали счастье, которое было уже почти в руках, смяли мечты, так бережно и долго лелеемые. Ею завладело чудовищное опустошение, невозможно было дышать. Для нее наступил конец.

Медленно, как в бреду, развернувшись на месте, Минако пошла по полутемному коридору в противоположную сторону. Мимо проплывали мрачные каменные стены, на них горели факела, а на стене плыла тень принцессы с опущенной головой. Как Мина не пыталась бороться со слезами, она душили ее, скатывались по щекам и капали на грудь. Она даже перестала их вытирать, все равно бесполезно. Услышав где-то людские голоса, Минако быстро толкнула деревянную дверь и вбежала вовнутрь.

Это помещение было заставлено кроватями для раненых, однако еще никого не успели принести. На стенах широкие зарешеченные окна, из-за слез перед глазами все плыло, ее ноги подкосились, и она села, опираясь плечом о холодную стену. У нее отняли того, кем она дорожила и о ком тайно мечтала, пусть даже этим мечтам не суждено было сбыться. Ее мир рухнул в один момент, оставив после себя пыльный тяжелый туман. Она вызывала в памяти его глаза, которые никогда не откроются, его прикосновения, и понимала, что этого больше НИКОГДА не будет. Если еще несколько минут назад у нее была надежда, то теперь ее НЕТ.

Девушка рыдала горько, а ее тело колотила дрожь. Так хотелось забыться, закрыть глаза, чтобы никогда их больше открывать. Она позабыла обо всем, словно выпала из реальности.

- ненавижу тебя! яростно крикнула она, ударив себя по коленям. Это тут же отозвалось дикой болью в животе. Притянув ноги к груди, она ощутила, как в бок уперлось что-то твердое. Клинок, данный для самообороны.

Ощутив мрачную решимость и ненависть к жизни и ко всему, она вынула его из ножен и провела пальцем по лезвию, пробуя его остроту.

«Решайся »

- как ты посмел умереть?! горько воскликнула она, - ты меня бросил!

В тот момент она не представляла, как будет жить без него, ведь в душе образовалась черная пустота. И никому ее не заполнить. Мрачные мысли чередой проносились в ее рассудке, ей казалось, что сопротивляться Берилл бесполезно, все равно она победит. Ее она уже одолела.

«Мы оба погибнем, я и мой ребенок лучше уж так, чем достаться на поругание врагам или всю жизнь жить с пустыми глазами »

Это была какая-то страшная апатия, принцесса думала, что пришла пора провести последнюю черту, что просто глупо надеяться на то, что Господь Бог подарит им невозможную победу, ведь он много лет назад отвернулся от этой проклятой, залитой кровью земли.

Где-то в глубине души она чувствовала, что это не верный выход, но боль от потери и любовь к ее единственному мужчине затмили рассудок. Скрестив ноги, Минако последний раз представила образы своих подруг и мысленно пожелала им счастья, потом приставила к груди клинок под ребра и медленно нажала. Но он уперся в стальную платину. Руки ее тряслись мелкой дрожью, дыхание было не ровным. Поморщившись и испугавшись, как бы не улетучилась ее смелость, девушка нащупала место, где сходились две пластины, их края налегали друг на друга. Туда она и направила острие.

Минако охнула, когда послышался треск ткани, лезвие вошло под пластины наискось. Мине показалось, что клинок раскален. По лезвию потекла темно-красная влага и закапала на пальцы, платье обагрилось кровью. От испуга и боли у Минако вновь полились слезы, ей казалось, что она сейчас задохнется. Резко запрокинув назад голову, принцесса ударилась затылком о стену, в глазах помутнело. Измученно простонав, она упала на бок и проскребла ногтями по полу. Ей казалось, что она умирает, а жизнь ходит вместе с глухими ударами сердца. Прежде, чем провалиться в забытье, она успела подумать, как ужасно замерзла и дурно поступила, как она посмела лишить жизни существо, растущее в ней. Погубила ребенка, который ни в чем не виноват.

Минако гибла, потому что потеряла все.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

Две рати противостояли друг другу, две великих женщины стояли одна напротив другой, готовые сойтись в решающей схватке.

- ты дрожишь? спросил Эндимион, сжимая руку Серены.

- мне страшно, - призналась она и стала выискивать в толпе своих подруг. Она знала, что Ами на дежурстве, она просто не смогла покинуть своих больных. А Рэй тоже нельзя отлучаться с башни, она просто поселилась там, среди баллист, арбалетов и луков.

«Где же Мина и Мако, когда они так нужны?» - с отчаянием думала девушка и бросала взгляды на пространство, где находились ее мать и злейший враг Берилл. Девушка дрожала и нервничала, именно сейчас она остро осознала, как сильно любит Селену, как мало они побыли вместе после разлуки.

«Она просто должна выиграть прошу!».

- я долго хотела личной встречи, Селена. Не поверишь, сколько долгих лет, - произнесла Берилл, поднимая вверх меч, в глазах королевы читалось мрачное торжество, словно она уже выиграла эту битву.

- я была готова, Берилл, - уверенно отвечала Селена, повторяя жест соперницы. Еще никто, ни лорды, ни солдаты, стоящие плотным кольцом, ни даже Серенити не видели ее такой сильной, словно наполненной внутренним светом и собственной верой. Прекрасная, как ангел, в сверкающих на зимнем солнце доспехах, на белом коне.

Они сошлись, как волна и берег, как два титана в своей последней битве, из которой выйдет живым лишь один. Эндимион крепко держал свою возлюбленную за плечи. Всем телом он ощущал, как та напряжена, как вздрагивает каждый раз, когда словно замерший воздух вспарывал звон клинков.

«Давай, мама, я знаю, ты сильнее ее. У тебя есть все мы » - тихо молилась Серенити, она не верила, что все это происходит наяву, и один из самых родных и близких людей находится в опасности, а сама она ничего не может поделать.

- сначала я разрушу твой дворец, - тяжело дыша, сказала Берилл.

- рано, - сквозь зубы процедила Селена. Королева знала, что Берилл ее провоцирует, вынуждает потерять контроль, сдать, отвлечься.

Никто не считал, сколько длится битва. От частых и сильных ударов лезвия раскалились, и на них появись зазубрины, кони были в мыле, а две королевы продолжали свой бой.

Пространство пронзил отчаянный вопль Серены, она рванулась вперед, но сильные руки удержали ее. Из глаз принцессы брызнули слезы, так долго сдерживаемые. Кто-то из воинов Берилл подумал, что он имеет право решать за других, поэтому натянул тетиву и выстрелил.

Стрела впилась в бедро коня Серены, тот дернулся, заржал и упал на одно колено. У королевы захватило дух, она даже не поняла, что ее доспехи на груди пронзило стальное широкое лезвие. Она увидела в нескольких сантиметров от лица глаза Берилл и ее победную улыбку, она радовалась, вонзая все глубже и глубже смертоносное жало. Ее глаза с красноватым отливом смотрели в голубые Селенины, распахнутые от боли и изумления.

- ты так слепо верила в своего Бога, что потеряла все на свете, - прошептала она в самое ухо Селены, обдав ее горячим дыханием.

- ты потеряла больше, чем я - выдохнула королева, кренясь влево. Она не могла ничего поделать с нахлынувшими на нее ощущениями.

Серена, захлебываясь рыданиями, смотрела, как Берилл резко выдернула меч из груди ее матери, причинив той новую порцию муки. На мгновение взгляды правительницы Темного королевства и принцессы Хрустального встретились. Юношеская наивность против взрослой жестокости. Девушке показалось, что женщина что-то бросила ей перед тем, как повернуться к своим воинам.

Обе армии взревели. Только одна от душевной боли и несправедливости, вторая, захлебываясь торжеством.

- как грязно! содрогаясь от злости и ненависти к сестре, воскликнул Эндимион, - убийца!!!

Было страшно видеть, как армии снова столкнулись в неистовой битве, а Берилл кричала, подняв вверх, к солнцу, меч, по которому текла алая кровь.

Эндимион с трудом сдерживал себя, чтобы не порвать в клочья всех окружающих, не броситься за сестрой, ему хотелось испытать боль, например, схватиться рукой за обнаженное лезвие Но он хранил остатки рассудка, чтобы защитить Серену, которая билась и кричала в его руках, как пойманный голубь. Они вместе кинулись к королеве, раскинувшейся на холодной земле. Прядь ее волос выбилась из-под шлема, голова была запрокинута, глаза такие же серые, как небо над головой, а когда-то ярко-голубые уже не узнавали родную дочь.

«Нет, прошу» - беспрерывно шептали губы принцессы, а слезы лились нескончаемым потоком. Но легче не становилось, вместо души появилась сосущая пустота, Серена не знала, как бороться с этим, долгожданная радость встречи оказалась недолгой, а теперь снова прощание. На этот раз надолго. Она знала, что не должна кричать, хотя так хотелось. По долгу королевы она должна подавать пример своему народу, не ломаться даже в самые тяжелые моменты.

Рядом был Эндимион, он говорил ей слова утешения, закрывая ладонью глаза королевы.

- мамочка! - позвала девушка, не веря в то, что на ее зов откликнутся.

Эндимион понес тело Селены в крепость, сопровождаемый воинами, которые посчитали своим долгом не продолжать бой, а проводить свою королеву, своего ангела-хранителя в последнюю дорогу.

А она не видела того, как на землю вновь начали падать легкие пушинки снега, а небо вновь заволакивалось тучами. Где-то высоко в небе дрались две птицы, а во дворце выли собаки. Вся природа чувствовала, что случилось нечто ужасное, то, чего боялись люди. Хрустальное королевство осталось без предводительницы.

«Когда умирает человек остается память. Когда умирает надежда остается только покориться. Она ушла к Отцу и еще к своему генералу» - раздался голос в голове Серены. Возможно, это были ее мысли, а может, чьи-то еще. Но кто бы это ни был, боль девушки сделалась немного меньше, словно от лекарства. На смену ей пришло тихое успокоение. Кто знает, может, это был голос Бога, который после столь долгих лет кровопролитной войны, наконец, обратил свой взор к людям, давая им понять, что он с ними был всегда. Просто настало время, когда пора прозреть, иначе мир в качестве наказания за свои грехи захлебнется в собственной ярости.

26. Только вперед!

-Ну, быстрее, несите его! Ами суетилась вокруг генерала Андреаса, которого товарищи несли на руках. Андреас открывал глаза и обводил всех затуманенным взором, его рот перекосился от боли.

- куда, куда его?! крикнул молоденький санитар.

- нигде не осталось мест, за мной, скорее! Ами бросилась прямо по коридору, то и дело оборачиваясь, - я знаю помещение, где все койки свободны, там еще нет больных, - от быстрого бега в боку у Амалии закололо.

Распахнув дверь, девушка забежала туда, крича, чтобы генерала несли сюда, и пошли срочно позвали отца Лигия. Вдруг принцесса увидела у противоположной стены застывшее женское тело. На боку расплывалось большое багровое пятно. Ами ощутила, как по спине пробежали мурашки, а колени задрожали. Подбежав туда, она присела перед девушкой на колени и убрала разметавшиеся волосы с ее лица.

- Мина?! не своим голосом воскликнула она.

Минако не откликнулась. Ее дыхание было поверхностным, губы приоткрыты, а на длинных ресницах, как капельки росы, застыли слезы.

- помогите! в отчаянии закричала принцесса, с ужасом глядя на кровавое пятно. Ее терзала мысль, что какой-то предатель и злоумышленник посмел покуситься на ее подругу!

Сразу подбежали двое санитаров, которые осторожно переложили принцессу на кровать, а Ами помчалась за врачами, которые могли бы помочь ее подруге. Конечно, она и сама могла прооперировать ее, но была не уверена, что ее рука не дрогнет.

Вскоре в зал быстрым шагом вбежали два монаха и три святые сестры, у них в руках были медицинские приспособления. Один направился к генералу, а второй к Минако. Через пару секунд подошла Амалия.

- я хочу помогать, - твердо сказала она.

- может, не стоит, - тепло обратилась к ней сестра Изабелла, - вы так устали, долго не спите, вы как ангел не знаете отдыха и перелетаете от одного раненого к другому.

- пусть, это ее подруга, - молвил отец Лигий.

Операция не заняла много времени, потребовалось лишь продезинфицировать и зашить рану, скорее, длинную царапину. Жизнь Минако была вне опасности.

Ами почувствовала, накрывая подругу одеялом, как сильно устала. Единственным желанием было завалиться на соседнюю койку и заснуть. Но отец Лигий отвел ее за локоть в сторону, его лицо было мрачно, он сказала вполголоса.

- сестра Амалия, ее высочество, сестра Минако, сама нанесла себе эту рану. Я понял это почти сразу

Глаза Ами расширились, она покачала головой.

- что? Но почему?

- не могу знать, могу сказать лишь то, что ее высочество пыталась совершить великий грех самоубийство и убийство. Молитесь за нее перед Господом.

С этими словами монах, понурив голову, пошел прочь. А Амалия еще раз взглянула на забывшуюся тяжелым сном принцессу.

«Бедная, бедная Минако зачем ты это сделала? Почему?»

То, что она пыталась совершить самоубийство, было страшно. Ами попыталась представить, что было бы, не поспей она вовремя сюда с раненным генералом? Но не могла представить. Но почему монах сказал еще и про убийство?

«Кто поймет речь святых отцов» - думала девушка, идя из этого зала. С Минако оставалась сестра Изабелла, а Ами не могла больше без сна.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

Холод, она чувствует только невероятный холод, который промораживает ее до костей, медленно убивает. Мако не считала, сколько времени пролежала здесь, на снегу, раненная. Наверное, потеряла сознание. Девушка попыталась пошевелить пальцем, приподняться, но ледяной плен не отпускал ее, она не чувствовала своего тела. После того, как Мако убила Каландру, она бежала сквозь кустарники и коряги, потом обрыв, острые камни, снег залепляет лицо, от холода больно дышать. Тогда она ощутила сильную боль в спине от удара, перехватило дыхание, свет померк для нее.

Скудные солнечные лучи с трудом пробиваются сквозь облачную завесу. Мако напрягла все оставшиеся силы, но не пошевелился даже палец. Она вспомнила, что тогда наступали сумерки, а сейчас, кажется, рассвет. Девушке хотелось плакать, она пребывала в ужасной неосведомленности.

«Каков исход вчерашней битвы? А что, если я сломала спину?» - жуткая догадка пронеслась в ее голове. Единственное, что ей осталось это лежать тут, совершенно одной, всеми покинутой и беспомощной, ожидая, когда Бог возьмет к себе ее душу или Дьявол, ведь она столько грешила! Ни одна живая душа не найдет ее здесь.

В горле стал тугой ком, хотелось разрыдаться, чтобы хоть немного облегчить боль, но слезы не шли. Наверное, замерли. Мако не могла до конца осознать, что это беспомощное распластавшееся на камнях, в снегу тело принадлежит ей, и скоро метель накроет его своим покрывалом.

«Воин должен умереть от меча, а не так! Только не так, пожалуйста! Это глупо и нелепо!» - кричала ее душа.

Под ней промерзшая земля и камни, а вверху бескрайнее серо-голубое небо, такое великолепное и равнодушное. Именно сейчас принцесса ощутила свое ничтожество по сравнению с этим бескрайним небом, по сравнению с жизнью и смертью. Кто она такая? Всего лишь человек, которому отведено жить не так уж и много, а они будут существовать вечно.

«Я не заслужила ничего другого, - с горечью и ненавистью к самой себе подумала принцесса, - я сама построила свою судьбу таким образом».

В воздухе стали медленно кружиться былые пушинки, они падали ей на лицо и таяли, оставляя холодные мокрые капли. Неужели ей суждено умереть так, она ведь только начала жить, все, к чему она стремилась, за что боролась, казалось таким далеким. Натура девушки взбунтовалась этому, она хотела закричать из-за своей беспомощности перед судьбой, но из ее горла вырвался не то хрип, не то всхлип. В глазах помутнело от внезапно нахлынувших горячих слез.

Что же станет с Ами? Неужели они больше никогда не увидятся? Неужели Мако останется в этой пустой степи, припорошенная снегом, и никогда не вернется на землю предков? А ее отец, крестный? Наверное, это ее судьба терять близких. Эти мысли разрывали душу. От отчаяния она перебирала в уме события последнего полугода ее жизни, вспоминала лица и поступки. Как наяву она вдруг увидела рощу, мягкий свет, тепло дня, ручейки, цветы, фей Да, она когда-то действительно побывала в стране фей. А у нее под одеждой, на нитке, до сих пор висит подарок феи Лиринен белое перышко, символ свободы, ветра и искупления.

«Точно! Она же обещала, что помощь придет, если ее страстно пожелать!» обрадовалась Мако, она была готова уцепиться за любую соломинку. Принцесса представила перед взором это белое перо, потом птицу, которая его потеряла, затем Лиринен.

«Лиринен, ты же говорила, обещала помочь И мне так нужна твоя помощь! Это я, Литавра, ты меня помнишь?» - Она всей душой молила фею и святое небо о помощи, не считая времени. Может, она была слишком нетерпелива, но вскоре ее надежда иссякла, воительница вновь тихо расплакалась, ей казалось, что толку все равно не будет. Не заслужила она спасения.

Макото закрыла глаза и попыталась уснуть, ведь не так страшно умереть во сне. Она хотела выжить, но, спустя некоторое время, может несколько часов, может и минут, ее воля стала слабеть. Она ощутила полнейшее спокойствие и равнодушие перед смертью. По крайней мере, если победят враги, она не увидит тех порядков, которые установятся на покоренных землях.

Ей через закрытые веки казалось, что небо проясняется, девушка покрепче зажмурила веки и сжала постукивающие от холода зубы. Медленно, очень медленно, ее сознание погружалось в желанное забвение, в спокойный и тихий сон, пока не померкло совсем. Ее жизнь была одиноко горевшей свечой, но налетел холодный ветер, всколыхнуло желтое пламя, оно задергалось, сопротивляясь безжалостному ветру, до последнего боролось за право гореть и жить. Сопротивление подпитывала жажда жизни, перед которой не могли не уступить даже демоны тьмы. Душа девушки еще боролась за спасение, смерть в виде холодного ветра была вынуждена в смятении уйти. Если бы она могла говорить, то она бы бросила презрительно на прощание: «Ну, не хочешь, и не надо. Кроме тебя у меня еще много дел, вон, сколько покойников на поле брани. У меня сегодня настоящий пир».

Тем временем тишину раннего утра разрывали тяжелые шаги и скрип свежего снега. Ноги воина в высоких сапогах погружались в снежную насыпь почти по икры, с каждой минутой идти было все тяжелей, но человек с завидным упорством продолжал свой путь.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

И теперь вспоминаю и думаю о тебе,

Я думаю о нашем лете и спрашиваю себя,

Где ты сейчас?

Какая ты сейчас?

Как ты смеешься?

Как плачешь?

Как спишь?

Как кричишь?

Думаешь ли ты том времени, что мы были вместе?

Но когда я выплываю из воспоминаний,

Вдыхаю свежий воздух, я понимаю -

Наше время прошло,

Даже если это было лучшим,

И ветер гонит сюда новую зиму.

Я вспоминаю тебя такой, какой ты была.

Как самый прекрасный летний день

(Nevada Tan “Vorbei”. Перевод)

«Получай, выродок!» - мысленно пожелала Неф, вонзив копье в тело черного воина. Перед смертью он глухо застонал и выпал из седла. Его призрачный конь исчез точно так же, как и наездник. Нефрита жаждал мести, и мстил он тем, за кого ранее сражался. Сейчас он уже хорошо осознал, каким идиотом был.

Вскинув взгляд вверх, он вдруг заметил кружащую большую белую птицу и подумал, что это очень странно, обычно над полем боя летают любители падали, а эта птица на них не похожа. И внезапно его пробил холодный пот и дрожь. Эта была та самая птица из его кошмара! Вереница воспоминаний закружилась в его мозгу, возрождая тот вечер: Томас, Варьен, Уэдлин, разговор с нею, потом тяжелое сновидение, в котором он пытается догнать птицу. Бежит по снегу, ползет в гору, попадает в ледяную пещеру, где в ледяном гробу спит его погибшая принцесса.

Нефрит замотал головой, стараясь изгнать наваждение, но белая птица спускалась все ниже, королю казалось, что она смотрит ему в глаза.

«Неужели это знак?! мелькнуло у него в голове, - а что, если она послана для того, чтобы я мог предотвратить свой сон?»

Король никак не мог побороть нахлынувшие эмоции, это горькое чувство любви и обиды, непонимание и стена отчуждения. Недавно, когда они сразились, Неф ранил Макото. Потом он жалел о содеянном.

«О, Дьявол, какой же я все-таки ужасный!» в сердцах воскликнул король и пришпорил коня. Птица уже улетала, и Неф не мог ее потерять из виду, он гнал коня прочь, не заметив даже, что покинул армии. Со стороны это могло показаться дезертирством, но ему было плевать. Он сокращал расстояние между собой и птицей, красиво парящей в небе. Она то спускалась, то вновь взмывала выше и выше, теряясь в облаках. Тогда Нефрит начинал волноваться и нервничать. Он проезжал какие-то холмы, замерзшую речку, деревья, заросли кустарника. Внезапно его конь начал спотыкаться, Неф выругался и спешился.

- великолепно, - печально констатировал мужчина, увидев, что конь лишился подковы. Пришлось продолжать путь пешком, что было не очень удобно в доспехах. Нефрит расстегнул перевязь с мечом и бросил все на землю, за этим последовал тяжелый железный панцирь воина. Все это мешало ему идти. Молодого короля поддерживали надежда и вера отыскать свою любимую среди заснеженной степи. Птица зависла над ним в воздухе, словно ожидая. Нефрит просто не мог допустить мысли, что не найдет ЕЕ. Как сказал один мудрец, разлука как огонь, маленькую любовь тушит, а большую раздувает еще сильней. Так и он после нескольких месяцев разлуки понял, что не в силах забыть о ней. Во время их битвы он с яростью обрушивал удары на принцессу, как бы проклиная ее за то, что она так крепко привязала его к себе. Но весь его гнев, все сумасшествие в прошлом, Неф раскаялся за то, что так жестоко поступал с ней. В его душе осталась только любовь к ней, и он во что бы то ни стало убережет ее.

Вскоре показалась гряда холмов и их крутые склоны. Нефрит шел быстро и старался не упустить из виду ни одного клочка земли. Но птицы уже не было. Сердце Нефрита ухнуло в бездну отчаяния.

«Вдруг я все придумал?! А если это не знамение?!» - рассердился король.

- Макото! в сердцах воскликнул он и, спотыкнувшись, упал в снег на колени. Ярость обуяла его рассудок, он молотил кулаками по снегу, а, когда на месте бушующего пожара осталось лишь пепелище, Неф рухнул лицом в снег и заплакал. Со слезами выходила вся его боль, обида на весь мир, а особенно на себя самого. Ему хотелось сейчас встать и увидеть, что он находится дома, что войны и в помине нет, и что он вообще другой человек, у которого на душе нет никаких грехов, а совесть чиста.

Собрав в кулак волю, король поднялся. Где-то на краю небосклона тучи раздвинулись, и через клочковатые их края лились лучи солнца, а нам ним кружила птица и звала его. Казалось, что слезы смыли всю пелену обмана с его глаз, и с упрямством пошел дальше.

Он шел очень долго, пока не увидел лежащего на земле человека. Нефрит помчался к нему. Это была она его принцесса. Бледные от холода губы были слегка приоткрыты, руки безвольно раскинуты, а глаза закрыты. Неф почувствовал странное душевное опустошение, ему на миг показалось, что она умерла. Но в последнее время, после встречи с этой девушкой, он понял, что нужно надеяться только на лучшее.

- Макото, - позвал он тихо и коснулся пальцами ее щеки, на которую нападали снежинки.

Он притянул ее к себе и несмело обнял.

Мако пришла в себя в том момент, когда над ней нависла чья-то темная тень. Она слабо застонала, почувствовал, что ее поднимают. Было странно, но она почти не ощущала своего тело, как будто от нее осталась одна душа. На миг ей показалось, что она умерла, и за ней спустились ангелы. Но ее догадки развеялись, когда она осторожно приоткрыла глаза. Девушка увидела его лицо, лицо того, кого она в глубине души ждала все это время. Первым ее чувством был испуг, она вспомнила эпизод их сражения, когда его глаза пылали яростным пламенем. Но сейчас от его гнева не было и следа, его переполняла нежность. Не говоря ни слова, принцесса доверчиво прижалась к его груди.

- ты жива, слава богу, - сказал Нефрит, - прости меня за все ох, черт возьми, я даже не смею просить у тебя прощения, я такое животное, что просто не заслужил его!

- я простила, мне уже все равно, - сказала Мако, с трудом шевеля губами, она повторяла эти слова, как заклинание, с легкостью выбрасывая из своей души всю обиду, злобу, опустошение, - ничего плохого не помню Зачем ты пошел искать меня? Все ведь кончено.

- как это кончено? Что ты говоришь?

- ты сам это знаешь, - выдохнула воительница, пар из ее рта растаял в воздухе.

- неужели ты ничего не понимаешь? - спросил он, прижимая к груди ее голову, расшнуровывая шлем и бросая в снег. Ее коса тяжело упала на плечо.

- я хочу остаться одна, - она не узнавала собственный голос, девушка заставила себя произнести эти слова, она пыталась сопротивляться Нефриту, но с каждой секундой желание противиться таяло.

- не оставлю тебя, моя дорогая эльфийка, Литавра. Нет, все же ты Макото, так ближе. Тогда же не оставил

- когда? еле шевеля замерзшими губами, тупо спросила она.

- когда тебя заставили сражаться на потеху толпе.

- наверное, я слишком сильно сейчас покалечена. Нефрит, - собравшись с силами, принцесса молвила, - я не могу двигаться.

- ты просто замерзла, - успокаивал он ее.

Король, стоя на коленях, прижимал к себе неподвижную девушку, он нежно погладил ее щеку. Сейчас он не был ни королем, ни воителем, был обычным человеком.

- я не знаю

- мы возвращаемся, - твердо заявил Неф.

Принцесса на мгновение испугалась. Она и сама не знала, чего. То ли перемен, которые могут наступить в ее жизни после его слов, то ли приближающейся развязки их драматических отношений.

- куда? криво усмехнулась девушка. Все места, куда можно было податься, казались такими чужими и ненужными, она думала, что мир рухнул тогда с обрыва вместе с ней.

Но Неф приложил ладонь к ее рту.

- ты просто не хочешь, я был не прав - его лицо стало серьезным. Он сам не узнавал себя. Наверное, эта девушка была единственным человеком, ради которого он жил на свете. А вот теперь он может ее лишиться. Король не боялся ее потерять, когда сражался с ней, ранил. Просто в те моменты ему все равно не верилось, что она когда-нибудь уйдет. А сейчас Нет, он заслужил самое худшее, и признавал свое поражение.

- помнишь, я тебе рассказывал когда-то давно странную легенду о принцессе Нессе и ее возлюбленном эльфе. Это была странная любовь, оба за нее поплатились. Король убил Нессу, а через некоторое время эльф тоже погиб. Скорее всего, они не были дарованы друг другу небесами.

Макото захотелось рассмеяться, но не с издевкой, а с грустью.

- я не понимаю ты так говоришь, словно всю жизнь был верующим. Но на самом-то деле ты никогда не имел понятия о Боге. Таком Боге, в которого верят настоящие христиане, - вздохнув и поморщившись от боли, пронзившей поясницу, она продолжила, - кстати, тот эльф из легенды родной брат моего крестного. Может, это что-то да значит? девушка на миг ощутила себя принцессой из легенды, - а ведь я не Несса, хоть и тоже принцесса. И ты не эльф. А отец не сможет приказать мне разлюбить, - в ее голосе прозвучало упрямство, свойственная всему ее семейству. Она нахмурилась и посмотрела в глаза Нефриту.

А он пристально всматривался в глубь ее малахитовых глаз, исследуя их, пытаясь прочесть невысказанные мысли. Он многое понял, расставил все по своим местам. И Макото была для него не просто девушкой, женщиной, телесное желание стояло на последнем месте. Прежде всего он хотел протянуть ей руку помощи, стать для нее стеной и опорой, защитить, всегда быть рядом с ней. И просто разговаривать.

Молодой мужчина до боли сжал ладонь принцессы и горячо произнес:

- если ты сейчас не скажешь мне «да», я убью себя. Ведь, Боже мой! взбесился он, - зачем мне жить?! Я вообще чувствую себя лишним человеком, ни друзей, ни любимой, никого! Я просто ненавижу себя! Если ты меня оставишь, я наложу на себя руки.

- это не честно!

- плевать! Я хочу, чтобы ты была рядом, видеть тебя, говорить с тобой ведь мы так похожи, оба гордые и упрямые, жестокие, как всем сердцем мстим, так и всем сердцем прощаем. Мы с тобой одного поля ягоды! Я даже смогу держаться от тебя на расстоянии, и пальцем не притронуться.

Нефриту было неловко признаваться в этом ей, показывать свою слабость и обнажать душу.

- не зря же небо послало эту птицу, которая привела меня сюда! закричал он.

Макото почему-то вспомнилось перо и Лиринен.

«Неужели это благодаря моей просьбе?!»

- а ты не боишься? впервые за долгое время на губах Мако мелькнула легкая лукавая улыбка.

- мне нечего бояться.

- а как же я? Ведь я опасна, у меня по локоть руки в крови, - стараясь сохранить спокойствие и равнодушие, спросила она. А внутри все трепетало, ведь он сказал ей такие важные слова.

- ну, и что теперь? У меня тоже.

- но на моей совести столько грехов, - она испытующе взглянула в глаза возлюбленному, как бы испытывая его волю.

- и на моей тоже. Будем замаливать их вместе. Ведь мы же все-таки любим друг друга, что бы ни говорили.

- какое право ты имеешь решать за меня?

- ты сама так решила.

- разве?

- а разве нет?

Принцесса задумалась. Он был прав до самого конца. Вместо того, чтобы ответить, она лишь счастливо улыбнулась ему. Для Макото все происходящее казалось нереальным. Никогда прежде он не был так ласков с нею. Тем временем расстояние между их лицами опасно сократилось, дыхание Нефа согревало девушку, его губы осторожно дотронулись до ее губ, но он вдруг остановился. Макото, у которой внутри уже зародилось тепло, сама подалась к нему, и их губы слились. Наконец-то она была вознаграждена за месяцы томления.

После окончания поцелуя у обоих кружилась голова, девушка чувствовала безудержное счастье, а небо больше не казалось таким безучастным и далеким. Он был снова рядом, и душой и телом. Такой живой и настоящий, из плоти и крови.

- Знаешь, я тогда несправедливо обвинила тебя, ведь мой отец жив. Давай забудем все, будем считать, что мы только познакомились.

- давай забудем только плохое, да?

- хорошо.

Нефрит легко поднял ее на руки и пошел, бережно прижимая к себе любимую девушку. Он только сейчас заметил ссадины на ее лице, кровь на куртке и ноге. Мрачная тень легла на его лицо.

- кто тебя так? строго спросил он.

- одна эльфийка. Но ее уже нет.

- хорошо, что нет, иначе бы я сам с ней разобрался.

Вдруг Макото вспомнила очень важную вещь.

- Нефрит, чем закончился вчерашний бой? в ее прекрасных глазах теплилась надежда.

Король Звездного отвел взгляд, он знал, что правда будет неимоверно тяжела, но врать он не имел права. И пусть это страшный удар.

- Берилл победила, - бесцветным голосом отвечал он.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

Перед глазами все плыло, предметы медленно, но верно, приобретали обычные очертания. При попытке сделать глубокий вдох сердце закололо. Мина пошевелила рукой и поняла, что все еще находится на этом свете. Подобно снежной лавине на нее нахлынули воспоминания о неудавшемся самоубийстве, и сильный, ни с чем не сравнимый стыд, охватил все ее существо. Это было так страшно, так больно.

- ура! Она открыла глаза! детский крик резанул по ушам.

- Демион? в ее голосе были удивление и радость, но это был не последний сюрприз. Рядом с мальчиком стоял сэр Оливин. Он, в отличие от юного принца, не улыбался, а строго и подозрительно поглядывал на девушку.

- рад, что ты пришла в сознание, Минако. Но тебе лучше пока не вставать.

- если она не может встать, я сам сяду к ней, - Демион плюхнулся в ногах, заставив пружины жалобно скрипнуть.

Видеть своих старых знакомых было так приятно, тем более, что они специально последовали за Миной в эту крепость, самый очаг войны. Оливин был человеком старой закалки, он бы с радостью присоединился к армии, но возраст, увы, совсем не тот. Но так как старый учитель был человеком толковым, то он участвовал вместе с леди Каэр Миссаль в усовершенствовании орудий. Что это были за нововведения, Минако не знала, ее это мало заботило, потому что она ничего в этом не смыслила. Не то, что Рэй, обожавшая холодное оружие, или Мако, которая с детства воспитывалась как мальчишка. Сердце защемило при воспоминании о подругах. Где они сейчас? Что с ними? Они бьются и борются за каждый клочок их земли, они хотят жить. А она, Мина, так эгоистично пыталась расправиться с собой. Не только с собой, но и со своим будущим ребенком. Она слепо верила в то, что с малышом все в порядке. Пока она спала, ей снилось, будто он уже родился, и она ласкает нежного, залитого солнечным светом, младенца. Вот так постепенно ее мысли подобрались к Кунсайту. Не думать, и все. Иначе ее душа снова ринется во мрак и тоску. Только не вспоминать.

- Минако, ты нам не рада?

- рада, Дем, конечно же, рада! Ты знаешь, как я скучала! Правда-правда. Но мне некогда было проведать тебя, ведь я так занята.

- знаю, - протянул мальчик, а потом вскинул голову, его большие глаза засияли, - я очень горжусь тобой, Мина. Ты настоящий герой, вот. Есть герои, которые защищают землю там, снаружи. А ты защищаешь ее изнутри. Ты плохо держишься в седле, не умеешь сражаться на мечах, сомневаюсь, что знаешь, с какой стороны надо лук брать эй, не пихайся, дай сказать. Но если бы не было воинов, подобных тебе, которые заботятся о раненых, ваш союз не продержался бы так долго. Так что, ты настоящий герой, Минако!

Закончив свою искреннюю речь, Демион проявил чудесную для своего возраста галантность и изящно поцеловал запястье принцессы.

Надо же, она оказалась героем в глазах этого мальчишки. Было радостно и грустно одновременно, она совсем не так идеальна, как пытался в речи изобразить мальчик.

«Боже, как же мне заслужить прощения? Я буду стараться, я сделаю все. И никогда больше такого не повторится. НИКОГДА!».

Демион что-то искал в карманах, простонал о гадких дырах и вдруг с ликованием извлек медальон.

- эй, Мина, смотри, что у меня есть! Эльфийской работы, мама сказала. Именно она мне его и подарила.

- интересно, он довольно красив. Дай посмотрю поближе Демион! Ты сказал «мама»? удивленно воскликнула девушка, поняв, что Демиону никто не мог рассказать про то, что его мать леди Миссаль. Ведь она не хотела говорить, по крайней мере, пока. Тогда каким образом?

- да, моя мама. Минако, я же тебе не сказал! он хлопнул себя по лбу и улыбнулся, - теперь я знаю все. Сэр Оливин мне рассказал, и ей тоже. Представляешь, мы виделись несколько раз, а сами не знали, что В общем, сначала я не верил, а потом эта женщина, Каэр, она так странно на меня смотрела, и вдруг зарыдала! Я не знал, что сказать, что сделать. А учитель говорит: «Я не лгу, она и правда твоя мать. Прости ее, протяни руку, ведь Господь прощает нас, так и ты прости. Она оставила тебя не потому, что не любила, а потому что не могла забрать с собой». А что было потом, ты догадываешься, - протараторил Демион на одном дыхании и засмеялся. Он счастлив, это было видно невооруженным глазом. Мальчик просто светился и делился светом с другими, был маленьким солнышком в госпитальной комнате.

- когда я рассказал все леди Миссаль, она поверила мне почти сразу. Конечно, немного сомневалась, но, увидев Демиона еще раз, поняла, что это и есть ее сынок. Мне просто стало жаль ее, я ведь человек, а не камень. Когда она узнала, что я приехал из Ледяного королевства, осторожно расспрашивала меня, пока не сказала, что у нее есть там сын. Спрашивала про старого короля, того, который отец Демиона.

- я счастлива за них. Я сама хотела рассказать леди Миссаль о Демионе, а ему о ней, но что-то меня постоянно останавливало, я виновата, потому что взяла на себя роль судьи.

- почему ты мне не сказала, хотя все знала? Ты бяка, Минако, - нахмурился мальчик и отвернулся, не потому что обиделся, а просто для виду.

- иногда сделать доброе дело труднее, чем злое. Так ведь, Минако? тихо спросил Оливин.

Ей хотелось крикнуть: «Не надо так на меня смотреть! Не надо этого воспитательного тона и взгляда, мне итак тяжело, но я все поняла!»

- так.

- ты очень хороший человек, сильный. Не знаю, что такое на тебя нашло, но чувствую, что это было серьезно, - Оливин тепло улыбнулся, - ты справишься. О, взгляните, идет твой доктор. Демион, нам пора идти, иначе нас будут ругать за то, что мы беспокоим пациентку.

Быстрым шагом к кровати девушки приближалась Ами. Она поздоровалась с Оливином и мальчиком. Уголки ее рта жалостливо опустились, когда она бросила взгляд на свою подругу.

- Мина, хорошая моя, наконец-то! она поставила стул рядом с кроватью и быстро поцеловала принцессу в лоб. Ее губы были прохладными и мягкими.

- здравствуй.

- как самочувствие? Все нормально?

- да, я в полном порядке.

Несколько секунд Амалия внимательно смотрела вглубь ясных голубых глаз, ища там ответы на свои вопросы. Потом тихо спросила:

- почему?

Было так стыдно смотреть в переполненное волнением и заботой лицо.

«Такая добрая и красивая » - почему-то подумала Мина.

- любовь и глупость, - коротко и резко молвила девушка, закрыв глаза. Она не собиралась врать близкому человеку.

- я все понимаю, потому даже не буду расспрашивать, - еще давно Минако рассказывала о своей любви к королю Ледяного, - но неужели это того стоило?

Минако призналась, что не стоило. Хотя в тот ужасный миг ей было плевать на все, она будто бы умерла, хотелось никогда не открывать глаза, ничего не слышать, не чувствовать.

- он умер, Ами. Понимаешь? Умер. Четыре ничтожных буквы, одно коротенькое слово, именно они отняли всю надежду. А надеждой мы живем и дышим. Тогда пропал смысл жить, все страхи накинулись на меня, как дикие звери. Наверное, это был только эгоизм, я думала о том, как же буду жить без него? Но я не подумала о том, что убиваю собственного ребенка. Я ужасна, Ами. Не смотри на меня так, я не могу это выносить.

- так ты беременна? ошарашено спросила Амалия.

- уже не знаю, - ее голос звучал надтреснуто, она думала, что заплачет, но глаза были сухи, - мне надо знать, жив ли мой ребенок.

Ами упорно вспоминала все, что говорил о подруге оперирующий ее врач. Он сказал, что зашил рану, про ребенка ничего.

- не могу знать, могу сказать лишь то, что ее высочество пыталась совершить великий грех самоубийство и убийство. Молитесь за нее перед Господом.

Пыталась, но не совершила! Иначе бы доктор сказал. Это значит, что все в порядке.

- стой, рана была поверхностная, длинная, доктор еще говорил, что внутренние органы не пострадали. Минако, не бойся, все с твоим малышом будет хорошо. Он вырастет крепким богатырем, - Ами нежно улыбнулась и сжала руку подруги. Именно в это тяжелое время они узнавали друг друга так глубоко, как никогда раньше. Видели новые черты характера, познавали, на что способны сами.

- спасибо, я верю, что это так. Возможно ли простить меня? Что ж, я постараюсь искупить свою вину.

- Минако, я тебе глубоко соболезную. Я не знала, что его больше нет. Как-то ничего об этом не слышала.

Мина ничего не ответила, ее лицо оставалось абсолютно спокойным, вот только правая рука судорожно сжала край одеяла.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

Мир рушился у нее внутри. Рэй припала саднившей щекой к холодной стене. Вокруг шумел бой, а она была одна-одинешенька, только она и ее бесконечная усталость. Эти тяжкие дни осады, ее мучения и терпение, ведь так решила она сама, чтобы доказать Что? Кому?

Рэйана сжала зубы и в тысячный возненавидела себя. Ей понадобилось потешить самолюбие. Как может королева прятаться, когда ее люди гибнут? Нет, Рэй решила сражаться, даже нося в утробе дитя. А теперь она чувствовала, что может потерять его в любой момент. Голод, бессонные ночи, боль во всех костях и суставах.

Рядом с ней рухнул воин, но за миг до этого он, одной рукой зажимая кровоточащую шею, тянул вторую к ней, к Рэй, словно моля о помощи. Холодная ярость захлестнула ее, отступил страх перед смертью, ей стало все равно, что произойдет дальше. Молодая женщина сорвала с шеи нитку, за которую было привязано ярко-красное перышко, поцарапав себе шею. Рэй побежала по площадке, прямо к баллистам.

- дайте им мощный залп! Чего же вы ждете?! кричала она. В эти секунды лицо ее было по-настоящему грозным, Рэй была красива страшной, смертельной красой. Не портили ее ни красные пятна на обветренном лице, ни потрескавшиеся с запекшейся кровью губы, ни тени бессонницы под глазами.

Стрельцы действовали, не жалей сил. Они палили и палили, покрывая врага смертоносным одеялом. Но многие падали, тоже сраженные. На стену башни стали цепляться стальные крюки, подобные лапам диких животных. Было далеко не просто перерубить просмоленные веревки или сбросить крюки. Враги, прикрываясь щитами, ползли вверх, штурмуя башню.

Рэйана уже не помнила, что за команды отдавала, не помнила, что делала сама. Все было так, словно она была не она, а кто-то другой.

- королева, бегите скорее!!! Они здесь! из горла капитана вырвался отчаянный вопль, его глаза были широко распахнуты.

Тут же под локоть девушку подхватила мощная мужская рука, и ее поволокли прочь, хотели спасти, укрыть. Ведь армия Зачарованного королевства уже пробиралась наверх, чтобы сломить сопротивление Южной башни и оккупировать ее. Все существо Рэй воспротивилось этому, она ринулась в объятия близкой и реальной гибели, страшно закричала, так что ее отпустили. Подобрав чей-то меч, Рэйана посмотрела прямо перед собой.

Нет, это не было видением. Так близко ненавистный ей человек, убийца, завоеватель, недостойный видеть белый свет. И он стоит в нескольких шагах от нее, коварный, жестокий, и вынимает меч из груди убитого солдата.

Ее всю трясло от гнева, перед глазами в миг пронеслись сцены: яркий огонь, он бьет ее, унижает. Темная сырая камера, опять он ее бьет и унижает. Крепостная стена, развевающиеся знамена Зачарованного королевства. Всю ее боль и ненависть можно было выразить одним словом Нейр.

Да, это был именно он, в числе первых захватчиков ее дома. Жилка на шее Рэй бешено запульсировала, пальцы крепче сжали рукоять.

Король поднял взор довольных темных глаз и узрел напротив себя человека, готового к битве. Такой дикий взгляд, точно у сумасшедшего. Бешеный мальчонка Стоп. Это не мальчишка. В голове Нейра засквозили давно забытые лица и образы. Свет заходящего солнца, яркое рубиновое сияние, такие же глаза, полные решимости, глаза человека, которому уже терять нечего.

Нейр задохнулся от нахлынувших чувств, вытаращил глаза и прохрипел:

- ТЫ!! Рэйана?! он возненавидел ее и своего племянника еще сильнее с того момента, когда они сбежали вместе, расстроив его планы. Но сейчас это не важно. Важно то, что эта королева, все он в душе признавал ее законной королевой захваченного королевства, что она сейчас здесь, живая. И ее надо убрать.

Не сказал ни слова, Рэй шагнула вперед и выставила перед собой клинок. Нейр не заставил себя ждать. Рэйану можно было смело назвать самоубийцей, ведь король был во сто крат сильнее, но молодая женщина не могла отвечать за свои поступки, настолько ее охватила ярость и огонь битвы.

А сейчас она распласталась, пригвожденная к камням на полу, сапогом Нейра. Он давил на грудь железным каблуком, прожигая взглядом.

- Ведьма! Ведьма! Ведьма! - твердил король, мрачно улыбаясь. Он занес меч, готовясь одним махом оборвать жизнь Рэй, отделить ее безрассудную горячую голову от тела.

А она не могла ничего поделать, лишь цеплялась обломанными до крови ногтями за подошву его сапога. Кровь прилила к ушам и глазам, перед которыми плыли разноцветные пятна.

Она не поняла, что произошло, ведь ее грудь была свободна, она сделала жадный вдох и, собрав силы, откатилась и встала, пошатываясь. Рэй была готова закричать, ведь в данный момент Нейра отвлекал не кто иной, как Джедайт, ее любимый, ее муж. Он не дал своему дяде убить Рэй, сам Господь привел его вовремя. А на стену поднимались воины Хрустального и Теневого королевств подмога. Вместе с ними и прибыл Джед.

Теперь родные племянник и дядя рубились насмерть. Нейр знал, что Джед его не пощадит, сам же Джед знал также, что нечего ждать милости от человека, не пожалевшего отца и братьев.

Тем временем повсюду сыпались камни, посылаемые с земли, они разбивали стены, падали, падали, летели осколки плитки. Один из них распорол щеку Рэй. Но это было пустяком, ведь совсем близко ее любимый, ее Джедайт находится в опасности! Опьяненная этой мыслью, она бросилась вперед, сталкиваясь с какими-то людьми, чуть было не попав под случайную стрелу.

И снова ее спасли, причем она этого совсем не ждала. Прямо над головой Рэй услышала пронзительный птичий крик, и на воина, замахнувшегося на нее копьем, обрушилась эта птица, алая, как адово пламя. Она выклевала ему глаза, ободрала лицо, а бедняга вопил и отбивался. Они упали одновременно: воин, пораженный Рэй, и алая птица Лиринен, пронзенная копьем. На совести Рэй была гибель этого существа, кинувшегося защищать ее, ведь Лиринен обещала помочь, только сейчас Рэйана вспомнила об этом.

В отдалении девушка завидела сражавшихся Нейра и Джедайта. Джед теснил Нейра к стене башни, позади которой лишь воздух и высота. Их клинки мерцали, взлетали, сталкивались. Как Джед был красив и статен, как ловко он орудовал мечом, не то, что грузный Нейр, всегда берущий грубостью. Доспехи Джеда, хоть и запыленные и далеко не новые, все же переливались бликами в лучах солнца. И волосы, слипшиеся от крови и грязи, тоже напоминали Рэйане лучи солнца. Ее колотило уж осознания того, что Нейр может погубить жизнь самого дорого ей человека, Джеда, который в сто раз достойнее жить, чем сам Нейр.

Рэй подобралась еще ближе, укрылась за обломком стены от летящих стрел, выглянула, встала во весь рост и жалко простонала от боли под сердцем. Рэй злилась на себя, в ее голове раздавался лязг металла и вопли, ее тошнило от запаха крови. Повсюду расплывались багровые пятна, словно адские цветы.

Девушка прикрыла рот ладонью, когда Джедайт молниеносно вогнал свой клинок в тело Нейра, притиснув его к стене, так, что тот начал крениться назад. Красивое лицо Джеда исказилось. То ли это было торжество, то ли мука. Но сам Джедайт не был ранен.

Рэй вся задрожала, самый страшный противник для Джеда мертв, ее любимый вне опасности! Она ринулась вперед, когда умирающий Нейр обхватил племянника за шею, заключил в смертельные объятья и вместе с ним, как гигантская кукла, перегнулся через стену башни, сгинув в пустоте

Она в неверии смотрела на эту мучительную картину, мгновения, когда все было потеряно. Джедайт и крепко держащийся за него Нейр, переваливались через стену. Ни звука не сорвалось с губ молодого воителя, похоже, он даже не понял, что произошло. А она не успела поймать его взгляд.

- Джед! ДЖЕД!!! вся ее боль вылилась в этом крике, разрывая воздух, прокатываясь по башне.

Ее ноги задрожали, показалось, что сейчас она рухнет. Рэйана, разорвав оцепенение, рванула туда, где только что стоял Джедайт, упала, встала и снова упала. Чьи-то сильные руки подхватили ее под мышки и рывком поставили на ноги.

- скорее, я смогу вас спасти, идемте, иначе погибнете! эти слова она услышала у себя над ухом, но ничего не желала слышать, ее лицо заливали жгучие слезы.

Все пытались ей помочь, спасти, укрыть, но только вот ей оно все равно было не нужно. Рыдания раскаленным металлом рвали легкие, душили. Не желая быть покорной рабыней судьбы, девушка уже в который раз за этот день рванулась из рук нежданного спасителя и метнулась к стене башни с не угасшей еще надеждой.

- Джедайт! Джед!! закричала она в пустоту. Но серый туман клубился внизу, скрывая происходящее внизу. Низ живота отозвался чудовищной болью, но Рэй стиснула зубы, чтобы подавить приступ. Сейчас она просто ненавидела свою беременность, делающую ее такой слабой.

Жгучие слезы струились по лицу, оно покраснело от холодного ветра, кожу щипало. Рэй сейчас отдала бы все, лишь бы вернуть время назад, получить шанс спасти Его.

До боли в усталых, заплаканных глазах, она всматривалась в пустоту, туман, каменную стену. По веревкам и лестницам, словно пауки, ползли враги. Девушке казалось, что они вопят и рычат, как дикие звери. В их руках сверкали клинки.

Дикая ярость охватила ее существо, она вытащила меч у мертвого солдата и с остервенением стала рубить просмоленную веревку, выкрикивая какие-то слова, угрозы

- никогда! Не возьмете! и тому подобные, отчаянные слова. Она прикладывала такую силу, что вскоре веревка оказалась разрубленной, и враги с воплями стали падать вниз. Ей казалось, что она мстит за мужа, который по их вине упал с этой проклятой высоты.

Но все же их было слишком много, они поднимались и поднимались. Девушка, вооружившись луком, стала расстреливать осаждавщих. Она огромным усилием воли заглушила мысли о своем единственном, но слезы все равно не прекращались. Но сейчас ее задачей было не пропустить никого на крышу башни. В противном случае их крепость падет. Вся печаль потом, а сейчас война. В другое время ей было бы страшно смотреть на саму себя, на свою жестокость, ведь она с таким хладнокровием и даже удовольствием отправляла врагов на тот свет. И она бы подумала, что никогда ей не будет прощения. А сейчас было сейчас.

Тренькнула тетива, и стрела со свистом скользнула вниз, пронзив грудь врага. Тот, не удержавшись, сорвался вниз. Рэйана, ощутив мрачное торжество, наложила новую стрелу. Сейчас она напоминала грозную богиню войны из сонма языческих божеств. Но в тот миг, когда ее пальцы отпустили стрелу, и та сорвалась, сердце Огненной королевы сделало неровный скачок

Там, внизу, по веревке, наряду с врагами, поднимался некто, очень похожий на Него. Но, может быть, это всего лишь галлюцинации Рэй, вызванные горем, слезами и холодным ветром. Она была так чудовищно слепа!

Новый крик вырвался из ее груди. Стрела, выпущенная ее рукой, вонзилась в Его плечо. Рэй показалось, что сейчас он сорвется, ибо он отдернул руку, но второй все-таки держался!

- Джед!!! позвала Рэй, словно ее крик мог помочь ему удержаться.

Джедайту показалось, что он проваливался в эту пустоту целую вечность, увлекаемый Нейром. Но мужчина был не намерен погибать, и когда грузное тело дяди отцепилось от него, Джед все же смог каким-то чудом ухватиться за одну из веревок! Он не считал, сколько прошло времени с того момента, как он сжал ее в руках. Открыв глаза, он набрал в грудь воздуха и подавил дрожь во всем теле. В его мыслях проносились картины боя, Нейр, занесший меч над его Рэйаной ради нее он должен выжить. И Джед начал подниматься.

Острая боль пронзила его плечо чуть выше локтя, заставив все внутри сжаться. Это была стрела, выпущенная кем-то сверху. Ему показалось, что сейчас он сорвется, но все же он оказался сильнее своей боли, раздиравшей тело. С трудом Джед сжал веревку раненой рукой. Его пальцы отказывались слушаться, кровь струилась из-под доспехов, из груди вырвался хриплый стон.

«Боже, помоги мне!» - взмолился Джед, делая последние рывки. Подняв глаза, он увидел ЕЕ. Он явственно слышал, как она выкрикивала его имя, тянула руку. Но Джедайт не прикоснулся к ее пальцам, зная, что она не сможет вытянуть его наверх. Он сделал это сам.

Когда его ноги достигли твердой поверхности, он рухнул на колени, ощутив сильное головокружение и тошноту. Руки Рэй обвили его шею, он почувствовал ее горячее дыхание и шепот у уха. Рука совсем онемела, и он не мог ей пошевелить.

Они оказались одни, наедине, отрезанные от остального мира. Девушка с аметистовыми глазами, которую ничто не смогло сломить, и молодой принц теперь уже король Зачарованного королевства. Несколько драгоценных секунд им дало время, в течение которого она прижимала его голову к своей груди, не веря, что он вернулся к ней живым. А он здоровой рукой сжимал ее ладонь и целовал пальцы.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

В палатке стоял невыносимый холод, замерзшие пальцы едва слушались Зойсайта, он писал и писал, комкал бумагу, со злостью швырял ее на пол и вновь писал. Со временем боль, сжигающая его душу, стала невыносимой. Никому он не мог поведать о ней, только этим молчаливым клочкам бумаги.

Боже, мне кажется, что это никогда не кончится, этот кошмар будет длиться вечно! (далее идет жирно зачеркнутая строчка) Ее величество Селена в могиле, а эта гнусная ведьма живет!!! Господи, что мне сделать со своей яростью?! Почему я не могу держать себя в руках? Всевышний, если я этого заслуживаю, дай мне еще хоть немного сил. Именно немного, мне недолго осталось. Я чувствую это. Как будто я вижу часы, которые медленно отсчитывают дни, отведенные мне. (Это полный бред, что я пишу ) Последний месяц я хожу, как в тумане, иногда, когда никого нет поблизости, я лежу на своем матрасе, корчась от боли. Госпожа боль то стихает, то снова наваливается, притом каждый раз неожиданно. Мне кажется, что мой мозг пульсирует, я явственно ощущаю эту пульсацию, она от мозга разливается по всему телу. Корона сжимает голову подобно обручу для пыток. Иногда так хочется снять ее и отшвырнуть подальше, но я ведь король, это символ моей власти. Я почти не сплю, мало ем, я становлюсь слабее с каждым днем. Мне словно не хватает воздуха. А вчера я начал кашлять кровью Господи, я не решаюсь признаться даже тебе в том, что мне страшно умирать. Боюсь ли я самой смерти? О нет я боюсь, что не успею сделать самое важное: дожить до окончания этой войны и сказать Ами, как сильно люблю ее. Зачем же я поступил тогда так подло, так жестко? Почему я не смог придумать другой предлог, чтобы обезопасить ее?! Мне нет оправданий. Ранить сердце юной неискушенной девушки это так ужасно. Боже, как же я хочу быть с ней! Один Ты знаешь, как я люблю ее. Никогда прежде я не испытывал подобного чувства.

Я догадываюсь, что болен, мне даже врачи для этого не нужны. Что ж, я приму этот вызов судьбы. Пусть будет так, как суждено. Я должен все успеть. И, как говорили мои предки, «только вперед!».

Зой несколько секунд смотрел на скачущие строчки своих беспорядочно роящихся мыслей. Никогда раньше он не вел дневников, не разговаривал с бумагой. Но одиночество, в котором он оказался, натолкнуло его на эту мысль. Молодой человек сложил лист вчетверо и сунул в карман брюк.

На столе горели свечи, озаряя его осунувшееся бледное лицо, на котором еще ярче, чем раньше, горели зеленые глаза. Король вдохнул, но его грудь сжали спазмы, Зой закашлялся. А, отняв ото рта ладони, он увидел на них капельки крови. На смену грусти пришла решимость, король знал, что не должен сдаваться.

«Рано, я еще поживу всем на зло!» - подумал он.

Несмотря на холод, у него на висках выступили капли пота, корона вновь показалась обручем, сжимающим голову.

- можно? послышался голос снаружи.

- конечно, Освальт. Входи.

В палатку зашел мужчина в военной форме, сжимая в руке факел.

- у меня для вас есть новость.

Зойсайт, готовый услышать худшее, поспешно встал со стула. В глазах запорхали яркие бабочки, дыхание сперло, и Зой, потеряв равновесие, упал на пол.

Проснулся он только на следующий день. Через окна проникали яркие солнечные лучи. Зойсайт пошевелил рукой, чтобы удостовериться, что он пока жив. Оказалось, что находится молодой король в лазарете, то и дело слышались приглушенные стоны воинов.

«Что же это было?» - вопросил он сам себя.

- вы уже пришли в себя? от этого голоса, раздавшегося у самого уха, в голове Зоя зазвенело, он болезненно поморщился.

- простите, если напугал, - перед королем предстал человек в белой одежде, - я сидел у вашего изголовья, ждал, пока вы проснетесь. Я доктор Меор.

Зойсайту сразу понравился этот человек, не было в его взгляде холодной заносчивости, обычно присущей всем врачам и ученым. Еще бы! Они ведь ведают тайны, недоступные простым смертным. Только понимание и участие было в его глазах.

Доктор Меор подал королю кружку с какой-то горячей пахучей жидкостью. Зой попытался выпить все зараз, но зашелся ужасным кашлем и пролил питье на кровать. Господин Меор покачал головой и тяжело вздохнул. Зойсайт бросил на него пытливый взгляд.

- что со мной такое, доктор? Я требую, чтобы вы немедленно сказали мне. По какому это праву вы так вздыхаете, как будто я уже мертв? Мне надо знать, в чем дело

- но есть же врачебная тайна, - робко возразил доктор Меор, но горящий взгляд Зоя заставил его сдаться. Меор сел на кровать Зойсайта и, закрыв лицо руками, просидел в такой позе почти с минуту. Затем повернулся к ожидавшему Зою.

- ну же, господин Меор, говорите, - Зой подбодрил его улыбкой. Он уже точно знал, что Меор боится говорить, потому что диагноз его безнадежен.

В свою очередь Меор поднял с полу суконный мешок и извлек из него корону.

- взгляните, ваше величество, вот это можно поначалу принять за ржавчину, грязь, засохшую пыль - Зой увидел тонкий слой коричневатого вещества на внутренней поверхности короны.

- ее давно не чистили.

- зря, зря!!! сокрушенно воскликнул Меор, - почему раньше никто этого не заметил? Но я, так хорошо знакомый с различными лекарствами, догадался, что это яд. В малых дозах он лечит, а в больших убивает! Понимаете меня?!

- решительно ничего не понимаю, - тихо произнес Зой, чувствуя, как холодеет внутри.

- вас просто отравили, - Меор отправил корону обратно в мешок и отшвырнул подальше, затем потер пальцами лоб и зажмурился.

- говорите дальше, доктор, не бойтесь.

- кто-то смазал корону ядом, а вы несколько месяцев регулярно носили ее на голове. Яд проникал через кожу в ваше тело, отравляя кровь. Мне так жаль, ваше величество! доктору было невыносимо говорить эти слова, смотреть в глаза этого молодого человека, еще не успевшего пожить, править. Как это было несправедливо.

- значит, я и вправду умру? Скажите правду, я ведь мужчина. Не надо разговаривать со мной, как с ребенком, спокойно сказал Зой.

Меор лишь качнул головой.

- яд поразил вашу кровь, кости, легкие, а простуда еще и ускорила процесс. Кровь, которой вы кашляли, была темной, как спелое вино.